душевности пост

[prost]

Дед в растерянности стоял и не мог понять,
куда именно ему идти.
Охранник повернул голову к посетителю,
смерил взглядом и презрительно кивнул:
— Вот ты чего встал, неужели не видно, вон
окошки, там и плати.
— Ты не серчай, сынок, я же думал что у вас
тут порядок какой есть, а теперь понятно,
что в любом окошке могу заплатить.
Дед медленно пошел к ближайшему окошку.
— С вас 355 рублей и 55 копеек, — сказала
кассир.
Дед достал видавший виды кошелек, долго в
нем копался и после выложил купюры.
Кассир отдала деду чек.
— И что, сынок, вот так сидишь сиднем
целый день, ты бы работу нашел лучше,-
дед внимательно смотрел на охранника.
Охранник повернулся к деду:
— Ты что издеваешься, дед, это и есть
работа.
— Аааа,- протянул дед и продолжил
внимательно смотреть на охранника.
— Отец, вот скажи мне, тебе чего еще надо?
– раздраженно спросил охранник.
— Тебе по пунктам или можно все сразу? –
спокойно ответил дед.
— Не понял? – охранник повернулся и
внимательно посмотрел на деда.
— Ладно, дед, иди, - сказал он через секунду
и опять уставился в монитор.
— Ну, тогда слушай, двери заблокируй и
жалюзи на окна опусти.
— Непо… охранник повернулся и прямо на
уровне глаз увидел ствол пистолета.
— Да ты чего, да я щас!
— Ты, сынок, шибко не ерепенься, я с этой
пукалки раньше с 40 метров в
пятикопеечную монету попадал. Конечно
сейчас годы не те, но да и расстояние между
нами поди не сорок метров, уж я всажу тебе
прямо между глаз и не промажу,- спокойно
ответил дед.
— Сынок, тебе часом по два раза повторять
не нужно? Али плохо слышишь? Блокируй
двери, жалюзи опусти.
На лбу охранника проступили капельки пота.
— Дед, ты это серьезно?
— Нет, конечно нет, я понарошку тыкаю тебе
в лоб пистолетом и прошу заблокировать
двери, а так же сообщаю, что грабить я вас
пришел.
— Ты, сынок, только не нервничай, лишних
движений не делай. Понимаешь, у меня
патрон в стволе, с предохранителя снят, а
руки у стариков сам знаешь, наполовину
своей жизнью живут. Того и гляди, я тебе
ненароком могу и поменять давление в
черепной коробке,- сказал дед, спокойно
глядя в глаза охраннику.
Охранник протянул руку и нажал две кнопки
на пульте. В зале банка послышался щелчок
закрывающейся входной двери, и на окна
начали опускаться стальные жалюзи.
Дед, не отворачиваясь от охранника, сделал
три шага назад и громко крикнул:
— Внимание, я не причиню никому вреда, но
это ограбление!!!
В холле банка наступила абсолютная тишина.
— Я хочу, чтобы все подняли руки вверх! —
медленно произнес посетитель.
В холле находилось человек десять
клиентов. Две мамаши с детьми примерно
лет пяти. Два парня не более двадцати лет с
девушкой их возраста. Пара мужчин. Две
женщины бальзаковского возраста и
миловидная старушка.
Одна из кассиров опустила руку и нажала
тревожную кнопку.
— Жми, жми, дочка, пусть собираются, —
спокойно сказал дед.
— А теперь, все выйдите в холл, — сказал
посетитель.
— Лёнь, ты чего это удумал, сбрендил
окончательно на старости лет что ли? -
миловидная старушка явна была знакома с
грабителем.
Все посетители и работники вышли в холл.
— А ну, цыц, понимаешь тут,- серьезно
сказал дед и потряс рукой с пистолетом.
— Не, ну вы гляньте на него, грабитель, ой
умора, – не унималась миловидная
старушка.
— Старик, ты чего, в своем уме? — сказал
один из парней.
— Отец, ты хоть понимаешь, что ты
делаешь? – спросил мужчина в темной
рубашке.
Двое мужчин медленно двинулись к деду.
Еще секунда и они вплотную подойдут к
грабителю. И тут, несмотря на возраст, дед
очень быстро отскочил в сторону, поднял
руку вверх и нажал на курок. Прозвучал
выстрел. Мужчины остановились. Заплакали
дети, прижавшись к матерям.
— А теперь послушайте меня. Я никому и
ничего плохого не сделаю, скоро все
закончится, сядьте на стулья и просто
посидите.
Люди расселись на стулья в холле.
— Ну вот, детей из-за вас напугал, тьху ты. А
ну, мальцы, не плакать, - дед весело
подмигнул детям. Дети перестали плакать и
внимательно смотрели на деда.
— Дедуля, как же вы нас грабить собрались,
если две минуты назад оплатили коммуналку
по платежке, вас же узнают за две минуты? –
тихо спросила молодая кассир банка.
— А я, дочка, ничего и скрывать-то не
собираюсь, да и негоже долги за собой
оставлять.
— Дядь, вас же милиционеры убьют, они
всегда бандитов убивают, – спросил один из
малышей, внимательно осматривая деда.
— Меня убить нельзя, потому что меня уже
давненько убили, — тихо ответил
посетитель.
— Как это убить нельзя, вы как Кощей
Бессмертный? – спросил мальчуган.
Заложники заулыбались.
— А то! Я даже может быть и похлеще
твоего Кощея, — весело ответил дед.

[prost]

— Ну, что там ?
— Тревожное срабатывание.
— Так, кто у нас в том районе? – диспетчер
вневедомственной охраны изучал список
экипажей.
— Ага, нашел.
— 145, Приём.
— Слушаю, 145.
— Срабатывание на улице Богдана
Хмельницкого.
— Понял, выезжаем.
Экипаж включив сирену помчался на вызов.
— База, ответьте 145.
— База слушает.
— Двери заблокированы, на окнах жалюзи,
следов взлома нет.
— И это все?
— Да, база, это все.
— Оставайтесь на месте. Взять под охрану
выходы и входы.
— Странно, слышь, Петрович, экипаж выехал
по тревожке, двери в банк закрыты, жалюзи
опущенные и следов взлома нет.
— Угу, смотри номер телефона и звони в это
отделение, чо ты спрашиваешь, инструкций
не знаешь что ли?
— Говорят, в ногах правды нет, а ведь и
правда, — дед присел на стул.
— Лёнь, вот ты что, хочешь остаток жизни
провести в тюрьме? — спросила старушка.
— Я, Люда, после того, что сделаю, готов и
помереть с улыбкой, — спокойно ответил
дед.
- Тьху ты…
Раздался звонок телефона на столе в кассе.
Кассир вопросительно посмотрела на деда.
— Да, да, иди, дочка, ответь и скажи все как
есть, мол, захватил человек с оружием
требует переговорщика, тут с десяток
человек и двое мальцов, — дед подмигнул
малышам. Кассир подошла к телефону и все
рассказала.
— Дед, ведь ты скрыться не сможешь,
сейчас спецы приедут, все окружат, посадят
снайперов на крышу, мышь не проскочит,
зачем это тебе? — спросил мужчина в
темной рубашке.
— А я, сынок, скрываться-то и не
собираюсь, я выйду отсюда с гордо
поднятой головой.
— Чудишь ты дед, ладно, дело твое.
— Сынок, ключи разблокировочные отдай
мне.
Охранник положил на стол связку ключей.
Раздался телефонный звонок.
— Эка они быстро работают, — дед
посмотрел на часы.
— Мне взять трубку? — спросила кассир.
— Нет, доча, теперь это только меня
касается.
Посетитель снял телефонную трубку:
— Добрый день.
— И тебе не хворать, — ответил посетитель.
— Звание?
— Что звание?
— Какое у тебя звание, в каком чине ты, что
тут непонятного?
— Майор, — послышалось на том конце
провода.
— Так и порешим, — ответил дед.
— Как я могу к вам обращаться? — спросил
майор.
— Строго по уставу и по званию. Полковник
я, так что, так и обращайся, товарищ
полковник, — спокойно ответил дед.
Майор Серебряков провел с сотню
переговоров с террористами, с
уголовниками, но почему-то именно сейчас
он понял, что эти переговоры не будут
обычной рутиной.
— Итак, я бы хотел …
— Э нет, майор, так дело не пойдет, ты
видимо меня не слушаешь, я же четко
сказал по уставу и по званию.
— Ну, я не совсем понял что именно, —
растерянно произнес майор.
— Вот ты, чудак-человек, тогда я помогу
тебе. Товарищ полковник, разрешите
обратиться, и дальше суть вопроса.
Повисла неловкая пауза.
— Товарищ полковник, разрешите
обратиться?
— Разрешаю.
— Я бы хотел узнать ваши требования, а
также хотел узнать, сколько у вас
заложников?
— Майор, заложников у меня пруд пруди и
мал мала. Так что, ты ошибок не делай.
Скажу тебе сразу, там, где ты учился, я
преподавал. Так что давай сразу расставим
все точки над «и». Ни тебе, ни мне не нужен
конфликт. Тебе надо, чтобы все выжили, и
чтобы ты арестовал преступника. Если ты
сделаешь все, как я попрошу, тебя ждет
блестящая операция по освобождению
заложников и арест террориста, — дед
поднял вверх указательный палец и хитро
улыбнулся.
— Я правильно понимаю? – спросил дед.
— В принципе, да, — ответил майор.
— Вот, ты уже делаешь все не так, как я
прошу.
Майор молчал.
— Так точно, товарищ полковник. Ведь так
по уставу надо отвечать?
— Так точно, товарищ полковник, — ответил
майор
— Теперь о главном, майор, сразу скажу,
давай без глупостей. Двери закрыты, жалюзи
опущены, на всех окнах и дверях я растяжки
поставил. У меня тут с десяток людей. Так
что не стоит переть необдуманно. Теперь
требования, — дед задумался, — ну, как сам
догадался, денег просить я не буду, глупо
просить деньги, если захватил банк, — дед
засмеялся.
— Майор, перед входом в банк стоит
мусорник, пошли кого-нибудь туда, там
конверт найдете. В конверте все мои
требования, — сказал дед и положил трубку
— Это что за херня? — майор держал в руках
разорванный конверт, — ***, это что,
шутка?
Майор набрал телефон банка.
— Товарищ полковник, разрешите
обратиться?
— Разрешаю.
— Мы нашли ваш конверт с требованиями,
это шутка?
— Майор, не в моем положении шутить,
ведь правильно? Никаких шуток там нет.
Все, что там написано — все на полном
серьезе. И главное, все сделай в точности
как я написал. Лично проследи, чтобы все
было выполнено до мелочей. Главное,
чтобы ремень кожаный, чтоб с запашком, а
не эти ваши пластмассовые. И да, майор,
времени тебе немного даю, дети у меня тут
малые, сам понимаешь.

[prost]

— Я Лёньку поди уже лет тридцать знаю,-
миловидная старушка шептала кассиру, — да
и с женой его мы дружили. Она лет пять
назад умерла, он один остался. Он всю
войну прошел, до самого Берлина. А после
так военным и остался, разведчик он. В КГБ
до самой пенсии служил. Ему жена, его
Вера, всегда на 9 мая праздник устраивала.
Он только ради этого дня и жил, можно
сказать. В тот день она договорилась в
местном кафе, чтобы стол им накрыли с
шашлыком. Лёнька страсть как его любил.
Вот и пошли они туда. Посидели, все
вспомнили, она же у него медсестрой тоже
всю войну прошла. А когда вернулись...
ограбили их квартиру. У них и грабить-то
нечего было, что со стариков возьмешь. Но
ограбили, взяли святое, все Лёнькины
награды и увели ироды. А ведь раньше даже
уголовники не трогали фронтовиков, а эти
все подчистую вынесли. А у Лёньки знаешь
сколько наград-то было, он всегда шутил,
мне говорит, еще одну медаль или орден
если вручить, я встать не смогу. Он в
милицию, а там рукой махнули, мол, дед,
иди отсюда, тебя еще с твоими орденами не
хватало. Так это дело и замяли. А Лёнька
после того случая постарел лет на десять.
Очень тяжело он это пережил, сердце даже
прихватывало сильно. Вот так вот…
Зазвонил телефон.
— Разрешите обратиться, товарищ
полковник?
— Разрешаю, говори, майор.
— Все сделал как вы и просили. В
прозрачном пакете на крыльце банка лежит.
— Майор, я не знаю почему, но я тебе верю
и доверяю, дай мне слово офицера. Ты сам
понимаешь, бежать мне некуда, да и бегать-
то я уже не могу. Просто дай мне слово, что
дашь мне пройти эти сто метров и меня
никто не тронет, просто дай мне слово.
— Даю слово, ровно сто метров тебя никто
не тронет, только выйди без оружия.
— И я слово даю, выйду без оружия.
— Удачи тебе, отец, — майор повесил
трубку.
В новостях передали, что отделение банка
захвачено, есть заложники. Ведутся
переговоры и скоро заложников освободят.
Наши съемочные группы работают
непосредственно с места событий.
— Мил человек, там, на крыльце лежит
пакет, занеси его сюда, мне выходить сам
понимаешь, — сказал дед, глядя на мужчину
в темной рубашке.
Дед бережно положил пакет на стол. Склонил
голову. Очень аккуратно разорвал пакет. На
столе лежала парадная форма полковника.
Вся грудь была в орденах и медалях.
— Ну, здравствуйте, мои родные, —
прошептал дед... — Как же долго я вас
искал, — он бережно гладил награды.
Через пять минут в холл вышел пожилой
мужчина в форме полковника, в
белоснежной рубашке. Вся грудь, от
воротника, и до самого низа, была в орденах
и медалях. Он остановился посередине
холла.
— Ничего себе, дядя, сколько у тебя
значков, — удивленно сказал малыш.
Дед смотрел на него и улыбался. Он
улыбался улыбкой самого счастливого
человека.
— Извините, если что не так, я ведь не со
зла, а за необходимостью.
— Лёнь, удачи тебе, — сказал миловидная
старушка.
— Да, удачи вам, — повторили все
присутствующие.
— Деда, смотри, чтобы тебя не убили, —
сказал второй малыш.
Мужчина как-то осунулся, внимательно
посмотрел на малыша и тихо сказал:
— Меня нельзя убить, потому что меня уже
убили. Убили, когда забрали мою веру,
когда забрали мою историю, когда
переписали ее на свой лад. Когда забрали у
меня тот день, ради которого я год жил, что
бы дожить до моего дня.
Меня убили, когда меня предали и ограбили,
меня убили, когда не захотели искать мои
награды. А что есть у ветерана? Его награды,
ведь каждая награда — это история, которую
надо хранить в сердце и оберегать. Но
теперь они со мной, и я с ними не
расстанусь, до последнего они будут со
мной. Спасибо вам, что поняли меня.
Дед развернулся и направился к входной
двери. Не доходя пару метров до двери,
старик как-то странно пошатнулся и
схватился рукой за грудь. Мужчина в темной
рубашке буквально в секунду оказался возле
деда и успел его подхватить под локоть.
— Чо- та сердце шалит, волнуюсь сильно.
— Давай, отец, это очень важно, для тебя
важно и для нас всех это очень важно.
Мужчина держал деда под локоть:
— Давай, отец, соберись. Это наверное
самые важные сто метров в твоей жизни.
Дед внимательно посмотрел на мужчину.
Глубоко вздохнул и направился к двери.
— Стой, отец, я с тобой пойду, — тихо
сказал мужчина в темной рубашке.
Дед обернулся.
— Нет, это не твои сто метров.
— Мои, отец, еще как мои, я афганец.
Дверь, ведущая в банк открылась, и на
пороге показались старик в парадной форме
полковника, которого под руку вел мужчина
в темной рубашке. И, как только они
ступили на тротуар, из динамиков заиграла
песня «День победы» в исполнении Льва
Лещенко.
Полковник смотрел гордо вперед, по его
щекам катились слезы и капали на боевые
награды, губы тихо считали 1, 2, 3, 4, 5…
никогда еще в жизни у полковника не было
таких важных и дорогих его сердцу метров.
Они шли, два воина, два человека, которые
знают цену победе, знают цену наградам, два
поколения 42, 43, 44, 45… Дед все тяжелее и
тяжелее опирался на руку афганца.
— Дед, держись, ты воин, ты должен!
Дед шептал 67, 68, 69, 70...
Шаги становились все медленнее и
медленнее.
Мужчина уже обхватил старика за туловище
рукой.
Дед улыбался и шептал….96, 97, 98… он с
трудом сделал последний шаг, улыбнулся и
тихо сказал:
— Сто метров… я смог.
На асфальте лежал старик в форме
полковника, его глаза неподвижно смотрели
в весеннее небо, а рядом на коленях плакал
афганец.

[Chromium]

Грустно, но понравилось)

[Nemiroff]

Задело...